Широкие лиманы, зеленые каштаны,
Качается шаланда на рейде голубом.
В красавице Одессе мальчишка голоштанный
С ребячьих лет считался заправским моряком.
И если горькая обида
Мальчишку станет донимать,
Мальчишка не покажет вида,
А коль покажет, скажет ему мать:
Припев:
Ты одессит, Мишка, а это значит,
Что не страшны тебе ни горе, ни беда.
Ведь ты моряк, Мишка, моряк не плачет
И не теряет бодрость духа никогда!
Широкие лиманы, поникшие каштаны,
Красавица Одесса под вражеским огнем.
С горячим пулеметом, на вахте неустанно
Молоденький парнишка в бушлатике морском.
И эта ночь, как день вчерашний,
Несется в крике и пальбе.
Парнишке не бывает страшно,
А станет страшно, скажет он себе:
Припев.
Широкие лиманы, сгоревшие каштаны,
И тихий, скорбный шепот приспущенных знамен...
В глубокой тишине, без труб, без барабанов,
Одессу покидает последний батальон.
Хотелось лечь, прикрыть бы телом
Родные камни мостовой,
Впервые плакать захотел он,
Но комиссар обнял его рукой:
Припев.
Широкие лиманы, цветущие каштаны
Услышат снова шелест развернутых знамен,
Когда войдет обратно походкою чеканной
В красавицу Одессу гвардейский батальон.
И уронив на землю розы,
В знак возвращенья своего,
Наш Мишка вдруг не сдержит слезы,
Но тут никто не молвит ничего.
Припев:
Хоть одессит Миша, а это значит,
Что не страшны ему ни горе, ни беда.
Хоть ты моряк, Мишка, моряк не плачет,
На этот раз поплакать право, не беда.
1942
